Александр Гильман. Нас не посадят?

Top-bit

Foto: LETA

20 апреля я провел с молодым английским журналистом по имени Эш. Меня попросили рассказать парню, что представляет из себя Латвия, и я повел его к разрушенной 4 июля 1941 года синагоге на улице Гоголя.

«Страшно — объяснял я — даже не то, что буквально на третий день нацистской оккупации многие сотни молодых людей в латвийской полицейской форме убивали евреев. И не то, что при этом не было ни одного гитлеровца. И даже не то, что убийцы считали свои действия патриотическим актом, направленным на благо Родины. Страшно, что этот ужас не шокировал тогдашнее латышское общество, а убийцы остались его уважаемыми членами. И вот это отсутствие эмпатии, равнодушие или даже злорадство при известии о проблемах соседа и сегодня является характерной чертой титульной части общества. Она приняла как вполне естественное и лишение большинства нелатышей гражданства, и объявление иностранным русского языка, и нынешние репрессии против образования на русском. И поэтому русскоязычные латвийцы не могут чувствовать себя в своей стране в безопасности: мы твердо знаем, что за нас большинство никогда не заступится.»

У моего гостя были и официальные кураторы из некоей государственной организации, способствующей развитию туризма. Они приготовили ему официальную программу по промыванию мозга: музей в здании КГБ, потом музей оккупации, музей Народного фронта, где для него должен был провести экскурсию сам Дайнис Иванс.

В КГБ я отправился с ним вместе — никогда не был, посмотреть интересно. Экскурсовод, который нас водил по тюремным камерам, бойко пересказывал все, что известно и так о сталинских застенках. Я вовсе не уверен, что это прямо относится к конкретному зданию. Причем в его версии массовые репрессии с переполненными камерами, полуголодным существованием заключенных и пытками продолжались и после смерти Сталина, чуть ли не до последних дней советской власти. «Как я счастлив, что Латвия стала независимой — несколько раз повторял он. — А ведь в России до сих пор существует ФСБ, наследник КГБ».

Тройную порцию пропаганды я слушать не захотел и до вечера простился с коллегой, наказав ему спросить у Иванса, зачем это он вступал в КПСС. А когда мы встретились через несколько часов, то сообщил ему шокирующую новость: сегодня «латвийское КГБ» — а как еще объяснить — арестовало моего доброго знакомого Александра Гапоненко, профессора 64 лет (на фото). «За что?» — воскликнул Эш. «Ты же читал в музее КГБ про статью 58 тогдашнего уголовного кодекса? Вот в нашем законе есть подобная. Под нее можно подвести все, что угодно».

Я не знаю, что напишет Эш про всю эту историю и напишет ли вообще. Куда важнее, как отнесемся к ней мы.

Сегодня совершенно не время рассуждать ни о научной состоятельности Гапоненко, ни о верности его апокалиптических прогнозов развития Латвии, ни о его оценке истории страны. Важно, что человека посадили за его мнение. И важно, что это всколыхнуло только узкий круг людей, общающихся с Александром и в той или иной степени разделяющих его взгляды. Все остальные либо обрадовались — см. комментарии на латышских информационных порталах — либо просто не заметили.

Преследования инакомыслящих полицией безопасности — отнюдь не новая затея. Против меня столь же абсурдное дело было возбуждено 12 лет назад: за злой комментарий в интернете я был обвинен в «призывах к свержению государственного строя насильственным путем». Пришлось полтора года помаяться, суд оправдал меня в двух инстанциях. И после этого подобные дела обычно проваливались в суде, либо до суда не доходили — вспомним об «автономии Латгалии» или нацболах, перелезших через забор военной базы.

Похоже, что эта беспомощность здорово злит отечественных держиморд. В 2006 году меня просто вызвали на допрос и спросили — это ты писал? Я чистосердечно признался и пошел домой. Ни обыска, ни задержания. В промежутках между судебными заседаниями ездил в командировки за границу. Прошлой осенью Юрию Алексееву уже подбросили, как он сам утверждает, патроны. Ему запрещено покидать страну.

А Гапоненко и вовсе решили арестовать. Логика понятна: судьи — они хоть и независимы формально, но находятся на государственной службе. И если оправдают того, кто сидел в тюрьме в предварительном заключении, то ему придется выплачивать солидную компенсацию. Это аргумент в пользу того, чтобы все же осудить.

Во время моих мытарств я прочитал комментарий некоего анонима, похоже, связанного со спецслужбами. Дескать, очевидно, что состава преступления нет. Но пусть человек понервничает, на адвокатов потратится — впредь будет осторожнее, язык придержит. А именно это нам и нужно. Похоже, теперь уже принятые меры сочтены недостаточными — надо для запугивания подержать на нарах.

У любой силовой структуры аппетит приходит во время еды. В стране не было протестов после первых процессов над инакомыслящими — они начали проводить обыски и задержания. Общество не заметило этого — дошло до ареста. Следующим шагом они продавят судебную систему и люди получат реальное лишение свободы.

Кстати, важный шаг в этом строительстве полицейского государства может состояться уже на-днях. В апелляционном процессе Максима Коптелова назначено последнее слово. Напомним, что Максим несколько лет назад разместил на странице петиций в интернете предложение присоединить Латвию к России и приписал, что это шутка. Суд первой инстанции присудил ему полгода тюрьмы. Вполне возможно, что сразу после последнего слова будет оглашен приговор. Если апелляция будет отвергнута, то подсудимый отправится в тюрьму, и мы сможем поздравить Латвию с первым политзаключенным.

Равнодушие к невзгодам диссидентов принято объяснять, что эти люди сами нарвались на свои неприятности, а их деятельность была провокационной. Живи тихо — тебя не посадят. Это очень ложная точка зрения, и даже не хочется повторять замечательные цитаты умных людей, которые ее разоблачали.

Нас не посадят, только если мы будем защищаться. Для начала — защитим Гапоненко. Какие конкретные шаги надо предпринять — это отдельный вопрос. Надо хотя бы понять, насколько эта задача важна для каждого.

Leave a Reply