Foto: F64
В этом году все три страны Балтии отмечают свое 100-летие, но именно в Латвии в качестве части празднований пройдет Балтийский прайд. На самом деле, это широкая программа мероприятий, которые будут проходить в течение ста дней, но самое большое внимание к себе обычно привлекает заключительное шествие. В этом году оно пройдет 9 июня.
Ни для кого не секрет, что это не нравится терзаемой гомофобией части населения Латвии и тем общественным деятелям и организациям, которые их представляют. Реакция этих людей показывает, что для многих прайд — ложка дегтя в бочке празднований 100-летия.
Другое мнение на ту же тему: Райвис Зелтитс. «Прайд», Кремль и достоинство человека
Все, кому доводилось дискутировать с гомофобными родственниками, знакомыми или незнакомыми людьми, могут назвать несколько обычных аргументов, которые повторяются снова и снова. Если спросить оппонента, почему он возражает против секс-меньшинств, чаще всего вы услышите, что (1) терпимость к людям из ЛГБТ — скользкий путь, который неизбежно приведет к терпимости к педофилии, зоофилии и некрофилии; что (2) существует гомосексуальная идеология, которая направляет свою пропаганду на детей и других малозащищенных, чтобы превратить их в гомосексуалистов; что (3) представители ЛГБТ по своей сути извращенные индивидуумы, и на парадах секс-меньшинств их извращенность демонстрируется публично, задевая нравственность других людей; что (4) человечеству грозит вымирание, поскольку когда все станут гомосексуалами / гомосексуалистами, больше не будут рождаться потомки; что (5) каждому, у кого нет предубеждений против ЛГБТ, достаточно просто посмотреть гей-порно, чтобы понять — для возражений есть объективные причины; что (6) в природе функция секса — размножение; что (7) представители ЛГБТ не заслуживают равных прав, поскольку не принимают участия в «решении демографического вопроса», и т.д.
На все это есть и хорошо известные вопросы: (1) нет, есть разница между отношениями по взаимному согласию и сексуальным использованием; (2) нет, сексуальность — не идеология, которой можно кого-то привлечь, популяризируется терпимость к меньшинствам; (3) нет, нет оснований редуцировать отношения между представителями ЛГБТ до сексуального акта, не принимая во внимание человеческие чувства — любовь и дружбу; (4) «извращенность» — в любом случае субъективное обозначение, которое в зависимости от трактовки можно распространять на любые сексуальные действия, которые не направлены на производство потомства; (5) нет, отношения между другими людьми нельзя оценивать по тому, насколько хорошо они подходят кому-то в качестве материалов для мастурбации; (6) нет, в человеческом обществе у секса есть и другие функции, помимо производства потомства; (7) нет, несмотря на то, что двое мужчин или двое женщин без помощи извне не могут произвести потомство, было бы наивно полагать, что в современном мире основное решение демографической проблемы — как можно больше секса между мужчинами и женщинами. В реальном разговоре не всегда все формулируется так же просто, могут быть вариации. Но я все же полагаю, что приведенный выше расклад хорошо отражает подобные дискуссии.
Очень популярно также апеллировать к религии и традициям, или христианским и традиционным ценностям. Возражать против этого немного сложнее. С одной стороны, трудно говорить об истории культуры и разным интерпретациям религии, с другой — «христианские» и «традиционные» ценности — это сильные слова, которые хорошо работают сами по себе, не углубляясь в то, что под ними подразумевается.
В слове «традиционный» есть романтическое волшебство, которое, например, помогает маркетологам продавать «традиционный» шпек и сметану. Что такое традиционный? В самом широком смысле — такой, который существует долго, в нескольких поколениях. При помощи нескольких плохих примеров из прошлого легко доказать, что давно существующие вещи могут и не быть хорошими. Например, в прошлом мы переживали много случаев, когда из-за врожденных особенностей (национальность, пол, раса, сексуальность) группы людей были бесправными, и это считалось нормой. Какими бы ни были предрассудки против феминизма, сегодня трудно найти тех, кто всерьез утверждал бы, что право женщины на участие в выборах — ошибка. Однако право голоса для женщин — недавнее нововведение. Чуть дальше в прошлом мы встречаем традиции рабства и крепостного права. Вряд ли сторонники традиций будут возражать против их отмены.
Время от времени традиции надо подвергать критической оценке. Чтобы можно было сделать вывод: например, традиционные танцы — уникальное культурное наследие; традиционный Янов сыр — вкусный; традиционные предрассудки против сексуальных меньшинств существенно ограничивают права отдельной группы людей. Этой традиции нужно положить конец.
Что такое христианские ценности? Чаще всего — то, о чем говорится в святых текстах христиан, и то, что кажется верующим важным. И святые тексты, и ценности, которые в них упоминаются, очень разные — неоднородные, противоречивые, в большой степени зависящие от интерпретации. Христианами считают себя люди с разными взглядами на мир — они могут различаться на уровне конфессий, общин (где религию интерпретирует священник), а также индивидуально. Гомофобия не является универсальным атрибутом христианства — поэтому, если верующий полагает, что нетерпимость к секс-меньшинствам это вопрос его веры, то, скорее, это говорит о том, что такая интерпретация объясняется его собственными гомофобными взглядами.
Во время дискуссии с гомофобом-христианином можно указать на исторический контекст Святого Писания — возражения против гомосексуальности перекочевали в христианство из древних иудаистских текстов. Они содержали кодекс законов, в которых понятие преступления распространялось на некоторые личные вопросы. Эти ограничения были сформулированы в 6-м веке до нашей эры, когда политические лидеры евреев старались консолидировать еврейскую идентичность и ограничить ее от черт, присущих другим народам — в том числе, и гомосексуальной практики. В дискуссии полезно указать и на другие принципы из святых писаний — те, что не вызывают у оппонента возмущения. Например, на запрет ходить в одежде, объединяющей шерсть и лен.
В целом можно было бы сделать вывод, что у гомофобов недостаточно рациональных аргументов для того, чтобы обосновать собственную гомофобию. И все же никакое опровержение не заставит их сменить свое мнение. Думаю, что либералы в целом мечтают о том, что их переполненные предрассудками оппоненты после поражения в дебатах поменяют свое мнение. Но это остается лишь мечтой — особенно, в дискуссиях с гомофобами.
Для того, чтобы избавиться от гомофобной ненависти или предрассудков, недостаточно опровергать аргументы гомофобов. Потому что аргументы — только поверхностный слой, который прикрывает врожденное недоверие к иному. Взгляды человека должны пройти через гораздо более глубокие перемены.
Годы оккупации оставили в Латвии свой след. Один всеобъемлющий аспект — экономика, которая после стагнации советской эпохи по-прежнему заметно отстает от тех стран Западной Европы, которым не нужно было проводить время за «железным занавесом». Второй аспект — культура мышления и гражданская ответственность. Согласно статистике, Латвия особенно выделяется в таких сферах, как недоверие государству и госструктурам, нетерпимость к разным меньшинствам, циничное отношение к правам человека. Заметно слабое представление о политике, люди легко поддаются на популизм, и почти на каждых выборах в Сейм побеждает недавно созданная «партия чудес».
Еще в середине XX века на Западе положение представителей ЛГБТ было тяжелым — намного хуже, чем в современной Латвии. Во второй половине столетия это резко изменилось: постепенно были отменены ограничивающие права ЛГБТ законы, улучшилось отношение, уменьшилась дискриминация. Частично это связано с идеями прав человека, которые появились после Второй мировой войны. Но большой вклад внесли социальные движения, в том числе прайды. В этот период у Латвии не было возможности пережить такое применение идей прав человека на практике. 60 лет оккупации, во время которых гомосексуальные отношения осуждались и за них грозило тюремное наказание, укрепили в людях представление о том, что таков естественный порядок вещей.
После восстановления независимости Латвия делала все возможное, чтобы приблизиться к странам Запада и догнать их в развитии. Главной целью внешней политики стало присоединение к Евросоюзу, и вместе с этим — вопреки предрассудкам в обществе — заметно изменилось правовое регулирование в связи с сексуальными меньшинствами.
Я считаю, что прайд и подобные ему акции — один из лучших способов, как бороться в гомофобией в обществе. Даже при том, что первая реакция — возмущение гомофобно настроенных людей, такие акции показывают гомофобам, что не все общество враждебно относится к представителям ЛГБТ. Они заставляют сомневаться в том, что гомофобия нормальна и общепринята. Кроме того, эти акции увеличивают заметность представителей ЛГБТ, дают реальное лицо абстрактному образу врага. Когда группу представляют хорошо известные, популярные люди, а также просто знакомые и сограждане, их сложнее деперсонализировать. Намного меньше шансов, что человек будет гомофобом, если у него есть родственник или знакомый представитель ЛГБТ. Это наглядный пример того, что они тоже люди, со своими человеческими особенностями; люди, которые в целом не отличаются от других — если не брать во внимание сексуальность. И сексуальность, даже будучи существенной частью идентичности, действительно не единственный аспект, который характеризует человека. В тех местах, где права представителей ЛГБТ подвергаются особым притеснениям, сам факт шествия сексуальных меньшинств — вопреки попыткам его запретить — говорит о том, что сексуальные меньшинства и защитники их прав не собираются поддаваться на давление гомофобного общества.
Важный элемент прайда — участие политиков, представителей организаций и других публичных людей в шествии. В городах Западной Европы в парадах обычно участвует мэр города, министры, представители церкви и т.д. Несмотря на то, что парады в Риге с каждым разом становятся все популярнее, участие в них заметных латвийских персон всегда было скромным (за редким исключением). И это не помогает изменить представление о правах секс-меньшинств как о каком-то импортированном с Запада вопросе, который на самом деле не кажется важным для местных политиков. Именно поэтому я считаю, что проведение прайда на протяжении 100 дней в качестве части празднования 100-летия Латвии, нужно приветствовать.
Празднование столетия — момент, когда мы отмечаем факт: Латвийское государство существовало целый век, какими бы тяжелыми и трагическими ни были его этапы. Но это не только взгляд в прошлое, но и надежда на благосостояние и безопасность в будущем. От восстановления независимости Латвия и ее общество постепенно избавляется от полученных во время оккупации травм. Конечно, терпимость к сексуальным меньшинствам — лишь один из множества других шагов на пути и более справедливому, равноправному и демократическому обществу. И все же я считаю, что проведение Балтийского прайда в Риге в этом году — действительно хороший подарок на столетие Латвии.
Сокращенный перевод с латышского — Delfi. Оригинал.
Leave a Reply